Игровой пост за Барона

«Тёмная сторона этого города принадлежит мне. Все группировки. Все мелкие воришки. Каждый, кто хочет получить сахарную косточку от жирной индейки по имени Sacra-city, повязаны паутиной, нити которой тянутся к моим рукам. Какой-то щенок появляется в моём городе и начинает перетягивать белоснежное покрывало порошка на себя! Так не пойдёт.»
Барон стоял на террасе своего особняка. Подперев кулаком локоть поглаживал подбородок. Его взгляд устремлён в будущее, потому что в прошлом оставалось лёгкое недовольство.
Упустили.
Демоны следовали за Калебом по пятам, прослушивали телефонные разговоры, чтобы в нужный момент обрушить на торговца счастьем мощь купленной системы правосудия. Незримое присутствие возле ресторана «Waterboy», где они были начеку, а номер сержанта местной полиции — на быстром наборе, никем не было замечено. А в аквапарк его позвал МакКинли. Они знали, что магнат недвижимости балуется мальчиками. Знали и то, что О'Доннел уже бывал у него. Они приняли решение не советуясь с Гарри: на этот раз за парнем можно не ехать.
В другое время Байрон мог похвалить за предусмотрительность. Всё-таки родственник. Пусть развлекается без посторонних глаз. Но Калеба угораздило выполнить поручение именно тогда. Когда известие о произошедшей передаче пепла (здесь и далее подразумевается сорт кокаина) дошло до демонов, было уже поздно.
Выдёргивать парня на допрос? Заставить подписать признание? Можно. Но не так эффектно, как поймать за руку при передаче.
Гарри был разочарован. А когда Гарри разочарован, демоны плачут.
В окружении гангстера случились перестановки. А потом пришло традиционное приглашение от «Shangrila» и новая идея.
Уэллеслей начал действовать. Место «раздачи» товара было уже известно, когда барон добавил в корзину гонконгского клуба новую заявку:
«Мужчина. Двадцать пять лет. Блондин. Алкоголик. Родственников нет. Двадцать первого декабря будет в ресторане  «Aloli Espaniola», около 22.00 по местному времени».
Фотография прилагалась.
Оставалось обеспечить подтверждение.

Новый наркоделец по неопытности или юности или от излишней самоуверенности был неосторожен. Телохранители — демоны насчитали всего человек пять, — остались снаружи. Внутрь с хозяином прошёл один, но вместо того, чтобы приклеиться к Уэллеслею, бродил по ресторану, осматривался.
— Сам идёт в руки, — Гарри довольно осклабился, слушая доклад. Всё должно быть не так. По одному возле машины, возле входа и возле хозяина. Дубляж, тоже по одному — следить за первыми из тени. Пара наблюдающих с крыш, для обзора. Ещё пара — вне зоны действия, на телефонах, чтобы вызвать подкрепление, если начнется мочилово. А этот парень — наивный новичок. Думает, что при таком раскладе можно продать и выйти сухим? — Начинайте. — Отрезал барон и снова занялся разглядыванием далей и почёсыванием подбородка. Теперь всё шло по плану.

Около девяти вечера к Уэллеслею подошёл бригадный по клички Красавчик. Приятная наружность. Серая одежда. Лицо правильное. Настолько, что когда его начинают искать, под описание попадает половина Sacra-city. Тем и ценен. Правда башню у мужика сорвало ещё по первой ходке. Но на замесах держит себя в руках. Пока. А пока держит — нужен барону.
— Доброго вечера, — Красавчик поправил виндзорский узел под воротничком и изобразил улыбку, вперясь в Шона ласковым взглядом, — разрешите Вас угостить...
Дальше — ловкость рук профессионального вора. Протянутый бокал с ядовито-жёлтым коктейлем падает на стол, расплёскивается на рубашку и брюки Шона; в предплечье наркоторговца впивается тонкая игла с лёгким седативным. Достаточно, чтобы около часа  держаться на ногах, как новорожденный жеребёнок.
— Привет от Барона, — Красавчик ухмыляется. Теперь не таясь. На лице написаны все три пропущенные годы стационара для буйных психов. Трепет по голове, взъерошивает Уэллеслею волосы, дополняя образ. И исчезает. Прежде чем бодигард в другом конце ресторана успевает заметить.

Расселись по бронированным джипам. Отчалили.
Через полчаса демоны уже стояли рядком на террасе, подобострастно ползая взглядами по затылку хозяина.
— Значит, удачно... Ммм... — Гарри обернулся. Двухдневная щетина на подбородке не давала покоя пальцам, но лицо — довольное.
— Барон, — Красавчик решился уточнить, — там по концовке видели одного демона и узкоглазую, с ними больше никого. Сольют дело, Барон, как куст сирени обосцать, сольют. У блондина тупари, но больше. Дойдет до махача — соберутся и отобьют хозяина. Может вернёмся и порежем? — в глазах азарт, как у гончака, взявшего след.
Гарри отрицательно мотнул головой и хитро прищурился.
— Там видно будет. Главное, что пацан получил послание. А пока метнитесь в округ Алой трассы. Там демоны из Тэмрака по беспределу разошлись. Можно резать.
Благодушный взмах рукой и Гарри вернулся на террасу.
«Надо побриться. А потом вызвонить того парня с кольцом в сиське...»

Переходный пост

- Шон? - еще раз неуверенно позвал менеджер, удостоверившись, что соединение установлено, но кроме далеких шорохов и невнятного шепота, ничего не слышал. Первой мыслью было, что кнопка приема была нажата случайно, а мобильник сейчас в кармане хозяина. Джонни вздохнул, собираясь отключиться и перезвонить, но тут из трубки донесся первый протяжный стон, а затем еще, еще... Сомнений в их происхождении не было, а чистота, с которой эти ахи-вздохи звучали, заставляла задуматься о том, что сотовый не плещется в брюках или пиджаке, а преспокойно лежит на видном месте.
Напрягая слух, Паркер машинально потянулся за сигаретой. В голове рулеткой казино крутились догадки, оправдывающие происходящее: оставил где-то телефон? решил приколоться, чтобы забылся разговор о смене фамилии?
"Я перегнул с сочувствием, может? Он сорвался, а потом испугался, что показался уязвимым... Но..."
Чем дольше слушал и размышлял полукровка, тем яснее вырисовывался единственно верный вывод: это сделано специально, чтобы он, Джонни, мог услышать происходящее на другом конце земного шара.
Да, драгдиллер сейчас делил с кем-то радости плотской любви.
Положа руку на конституцию, недоливанец не мог сказать, что ожидал от своего потенциального любовника верности в эти несколько дней, хотя для самого хотельера, подобное было нормой. Но ведь это Шон! Он и дня не может продержаться без секса, а самоудовлетворение для него явно осталось далеко в прошлом.
"Во-первых, он мне ничего не обещал, как и я ему. Во-вторых, секс для него - ничего не значит, так что и изменой это назвать нельзя... Но... какого, блядь, хрена, он дает мне это слушать?!"
Быстро спустив себя с тщеславного Олимпа на грешную землю, Джонни убедил себя в том, что единственным неоправданным действием приятеля является ответ на звонок в это неподходящее время. Считать себя недостойным верности и того, чтобы называться единственным для такого востребованного повесы, как Шон, было не впервой для менеджера, но столь явное подтверждение, указание: "знай свое место, ведь ты для меня никто", - этого Паркер принять не мог.
Еще раз оценив вероятность того, что звонок мог быть принят случайно, в то время как Хорсмен занимается ничего не значащим сексом где-то, может даже в "Люксоре", Джонни, наплевав на время суток, потянулся за виски и, осушив полстакана почти залпом, прижал мобильный к уху, все еще бессознательно надеясь, что все это лишь дурная шутка...
- ...как мне хорошо с тобой, ты самый лучший... - хриплый голос Шона, подтверждающий, что он действительно находится на пике наслаждения, резал как серпом по живому. Полукровка снова закуривал, вглядываясь в кнопку сброса, как в спасательный круг, но не мог себя заставить отключиться. Джону хотелось понять, что значит это представление, окончательно увериться в том, что это происходит всерьез, ведь тогда все, что начиналось, должно было завершиться. А, чтобы иметь силы вырвать с корнем все чувства, отказаться от надежд - надо было знать наверняка. 
"Проклятье, и... с кем же это он?" - возник следующий закономерный вопрос, как раз тогда, когда прослушиваемое действо подошло к логическому завершению.
- Троооой!.. - удовлетворенно протянул Шон таким тоном, что хотельер мог поручиться за истинный смысл этого возгласа: "кончаю"... Кровь бросилась в опустевшую в мгновение голову, и, почти не сознавая себя, Джонни сбросил соединение.
Подойдя к зеркалу, Паркер долго вглядывался в свое перекошенное лицо, все еще не находя сил подвести итоговую черту под только что полученной информацией, на автомате перебирая кнопки "Нокиа", и отослал своему недолюбовнику следующее:

Ответ пришел почти сразу, еще раз подтверждая то, что Шон прекрасно знал о включенном телефоне.

Уцепившись за одно единственное слово, которое могло объяснить поступок Хорсмена, Джонни, сразу же связав несколько событий воедино, загуглил "пожар Питтсбург Солнечный замок" и немало удивился. Новостей по теме было несколько, и в одной из них обнаружилась фотография мало-мальски годная фотография поджигательницы, на которой можно было рассмотреть лицо девицы.
"Шапочка?!" - откуда не возьмись в мозгу замелькали фразы, картинки, восстанавливая события того вечера. Уставившись невидящим взглядом на монитор, Паркер вспоминал, как спросил у случайной встречной про зажигалку, похлопал себя по карманам, предложил "попробовать"... Все эти моменты, совершенно не связанные друг с другом в понимании менеджера, оказались причиной произошедшего возгорания. Как поясняли журналистские источники, девица закидала дом горящей одеждой.
Кроме того, в самой свежей из новостей был упомянут скандал с тестом на отцовство, о котором Джонни уже знал из сообщения Шона. Теперь бывшего наследника корпорации "Харлей Дэвидсон" следовало величать Шон Уэллеслей.
"Интересный выбор" - мимо воли улыбнулся полукровка, которому "Хорсмен" всегда казалось слишком говорящим для нормального имени. "Уэллеслей" звучало мелодичнее, и, кажется, прибавляло его владельцу мягкости.
Однако фамилии хотельера нигде упомянуто не было. Откуда же узнал хозяин особняка, что Джонни был там? Неужели люди драгдиллера выбили из испуганной девицы притянутое за уши признание, о лже-подстрекательстве?
Менеджер несколько раз перезвонил, но в ответ слышал лишь короткие гудки сразу же после длинных: Уэллеслей сбрасывал.
- Да будь ты проклят, сукин сын! - вскакивая из-за стола, взревел мужчина, и, подхватив со стола недопитый стакан, запустил им в каменные перила балкона. Осколки разлетелись по мраморному полу, но легче не стало. В который раз этот самовлюбленный плейбой находил повод обвинить полукровку в каких-то надуманных грехах, ни на секунду не сомневаясь, не выслушав... А ведь Паркер, даже в казалось бы ясной как божий день ситуации в ночь Хэллоуина, дал возможность оправдаться, предпочел поверить в скользкое "это ему я не говорил про тебя", нашел силы оставить в прошлом и неоднозначные отношения Шона с Ричардом, и избиение Натана, и собственные синяки...
Как оказалось зря. Для Джонни умение прощать было одним из важнейших показателей чувств, как и доверие. Выходило, что Шон, не только не прощая, но и по первому намеку приписывая хотельеру новые злодейства, выказывал полнейшее равнодушие. Более того, он будто искал повод, чтобы оборвать только-только начавшую закрепляться между ними связь. Так стоило ли продолжать пытаться оправдываться?
Не находя сил ни анализировать, ни ставить себя на место Уэллеслея, недоливанец, словно сорвавшись с цепи, погрузился в алкогольно-наркотический угар, вновь и вновь напоминая себе о произошедшем с мазохистическим упоением. В этом состоянии прошло несколько последующих недель.
Для начала, стремясь вырвать с корнем все чувства к светловолосому секссимоволу Пенсильвании, Паркер разыскал Омара. Но, к его сожалению, при виде темноокого араба, в душе ничего не дрогнуло. Парень с некоторым отстранением удивлялся, как мог из-за этого, совершенно обычного человека, все бросить и сорваться в Питтсбург из Бейрута полгода назад, решившись начать все сначала. К тому же, как выяснилось, совершенно напрасно: Омар уверял что влюбился, что все это время не мог забыть своего американского друга, а его мимика, жесты и интонации, которые хотельер теперь мог оценивать совершенно беспристрастно, подтверждали слова.
Прибегнув к общеизвестному "клин клином", Джонни с головой окунулся в бурный роман, но спустя уже несколько дней понял, что этого недостаточно: в его мыслях, даже в самые интимные моменты, присутствовал только Уэллеслей. Быстро пресытившись воспоминаниями о той единственной ночи, с весьма ограниченным набором действий, полукровка пошел дальше, фантазируя о том, чего не мог знать. Он дошел до того, что представлял Шона с Ричардом, причем последний был в роли актива. Эта мысль отчего-то возбуждала сильнее остальных, а на смену ей пришла новая: Уэллеслей в постели с Троем, умоляет его трахнуть, потому что не смог получить желаемого от Рича...
Представлений о себе Паркер избегал. С одной стороны его никогда не возбуждал собственный образ, а с другой, он не хотел позволять себе подобные мечтания, страшась того, что чувства вернутся... Пока же Шон оставался актером порнографических измышлений, все было в порядке...
Так было, пока однажды, перебрав с виски и белым порошком, парень не решился на очередную измену нынешнему "бойфренду". Впрочем, учитывая весьма скудные чувства по отношению к Омару, Джон не считал свой поступок изменой в полном смысле этого слова, тем более, что последнее время проделывал подобное при любом удобном случае, не гнушаясь менять по несколько партнеров за сутки. Единственное, чем отличалась эта ситуация от других -  было появление Али в самый неподходящий момент. Ни слова не говоря, пожилой араб вышел, и, дождавшись, пока сын его господина закончит заниматься мужеложеством, устроил с ним беседу "по душам".
Джонни ожидал чего угодно, но не этого: в кабинете начальника службы безопасности его ждала демонстрация записи, сделанной в Люксоре в ту самую ночь... Оказалось, что Али даром времени в Питтсбурге не терял. Ему удалось заполучить в свое распоряжение пленку из отеля (незадачливый портье, прежде чем отдать флешку людям Уэллеслея, догадался сделать себе копию).
Наблюдать за собой со стороны было совершенно непривычно, но самым острым во всем этом было впечатление от ухода Шона. То, как льнул к нему драгдиллер, как ласкал, потворствуя возбуждению, держал за руку, вглядывался, шепча такие несвойственные ему слова, заставляло краснеть и безотчетно улыбаться, забыв о присутствии старика-ливанца.
- Ты даже не знаешь, насколько ты охуенен, Джонни...
Паркер закрыл лицо руками, разрываясь между желанием увидеть продолжение и стыдом.
"Значит, он не только видел, что я кончил, но еще и... Ох, черт..."
Казалось, все обстоятельства померкли перед красочным зрелищем. Согнувшись, чтобы спрятать выпирающий бугор между ног, хотельер краем уха дослушал отповедь Али, пообещал ему что-то, взял обещание не выдавать его отцу и бросился к себе, забыв обо всех, с кем проводил ночи последнее время.
"Шон... придурок ты мой... Да что же ты творишь... Ведь нравлюсь я тебе, нравлюсь!"
В момент простив все обиды, Паркер начал вспоминать удаленный в порыве досады номер драгдиллера, и, не найдя, набрал домашний. Ответа не последовало, видно Лиза была на работе или где-то еще, но Джонни не унимался. Дозвониться и высказаться, выяснить все хотелось прямо сейчас. Обращаться в "Люксор" по такому поводу не хотелось, и, вспомнив, что ключи от дома были еще и у соседки Роны, Джонни тут же разыскал ее номер в записной книжке.
- Дорогая, привет! - воодушевленно воскликнул молодой человек. - Я по делу, сходи ко мне домой, найди там записную книжку, коричневую такую, я тебе сейчас расскажу, где она лежит... Там номер Хорсмена, он мне срочно нужен.
- Так ты уже знаешь? - ничуть не удивляясь, что друг детства забыл поздороваться, спросила девушка.
- Знаю... что? - нахмурился Паркер, с трудом переключаясь на мирские проблемы другого человека.
- Так Хорсмен твой, приходил к тебе домой, - Рона, обрадовавшись, что эффект от неожиданного сообщения не будет смазан, закурила, усаживаясь на диване, и, выдохнув дым в мембрану сотового, продолжала тоном заправской сплетницы, - я его под утро увидела, его Лиза провожала, в одном халате, я в шоке была! Думала, странно это, что сестра Джонни с его приятелем ночь провела, а ведь знала, что ты к нему неровно дышишь...
Полукровку словно ледяной водой окатило, а подруга детства не унималась:
- А спустя пару недель она ко мне пришла с вопросом о признаках залета... Я еще уточнила про месячные, и все сошлось! Беременна твоя Лиза от Шона, Паркер! Беременна. Не одобряю я такого, ты ее, считай, из пригорода вытянул, помог устроиться, а она вон как тебе отплатила. Сколько раз тебе говорить, Джонни, нельзя так слепо людям доверять...
- Рона, хватит, - перебил ливано-американец затянувшиеся излияния, - слушай... ты не придумываешь? Может все не так? Короче, я сейчас Лизу наберу, подожди, перезвоню потом.
Нажав сброс, менеджер схватился за голову и с силой рванул выцвевшие под ливанским солнцем пряди. Правда в между пальцев осталось всего пара коротких волосков.
"Выражение "рвать на себе волосы", оказывается, сильно преувеличенно..." - Джонни расхохотался с видом безумца и уставился на телефон. Нужно было звонить сестре, а делать этого совершенно не хотелось. Еще минуту назад мужчина готов был простить Уэллеслею все, но это!.. Такое вероломство было выше понимания.
- Да как же это?.. Боги, да за что мне все это?! Неужели вселенной настолько неугодны подобные союзы, что она противится, раз за разом воздвигая новые барьеры?..
Но фаталистом Паркер не был, и уже через несколько минут перенес свой гнев на вполне реальное создание природы - Шона, с его полным отсутствием рамок и понятий о добре, зле и чести.
- Ну что же, узнаем, на какие еще подлости способен твой извращенный разум, - не обращая внимания на то, что беседует сам с собой, Джонни вновь взялся за мобильный.
- Лиза. - Сухо поздоровался он, тот час же переходя к делу. - Шон был у нас несколько недель назад?
- И тебе привет, братишка, - улыбнулась Хоукай, явно не чувствуя за собой никакой вины, - у меня все хорошо, ага... Да, приходил... Я еще тебе смску послала, что никак выпроводить не могу, а ты не ответил.
И тут биатлонистка почуяла неладное. Более всего ей не хотелось огорчать брата сообщением о том, что Шон переспал с ее подругой, за что она, как хозяйка дома, чувствовала свою вину.
- И ушел он утром, тааак? - продолжал допрос полукровка, все больше распаляясь. - А спустя две недели ты спрашивала у Роны про признаки беременности...
- Да... Но... - до девушки начал доходить смысл вопросов. Ужаснувшись предположению, сделанному братом, она залепетала в трубку, не находя слов, чтобы одним махом отсечь все подозрения. - Я... да, но... он не... Джонни, я не... Я бы сама никогда... Джонни!
От несправедливости, от того, что брат не слушал, а снова, как в первый разговор, обвинял, не позволяя объясниться, от того, что, как ни крути, это она позволила Шону остаться с Винус у них дома, а значит - была косвенно виновата, Лиза в момент растеряла все слова, пытаясь справится с накатывающими слезами. Ей казалось, что все, что она говорит, звучит двусмысленно, а как доказать брату, что она не совершала той подлости - просто не  могла сообразить.
Да Паркер и не слушал. В несвязных фразах, что бормотала девушка, он видел лишь подтверждение слов Роны, а выяснять почему сестра решилась разделить ложе с Уэллеслеем, желания не было.
- Ясное дело, ты не виновата, он сам пришел, да и кто же устоит перед таким красавцем! - Ехидно бросил Джонни и, не отключаясь, со всей дури запустил телефоном в стену.

Кто сказал, что месть лучше подавать холодной?
В тот же вечер Джонни, не прощаясь со своими любовниками, оказался в самолете, направляющемся в Питтсбург. Единственным желанием было разбить лицо человека, чувства к которому бешено скакали от минуса к плюсу, все увеличивая амплитуду, вбить в белобрысую бошку понятие того, что не все в этом мире можно вот так использовать в своих целях, а уж в чем в чем, а в том, что совращение сестры было изощренной местью старшему брату - Паркер не сомневался.

Питтсбург
Лизы дома не было. Наскоро осмотрев дом в поисках улик, полукровка закинул дорожную сумку в спальню и, собираясь принять душ, заметил на кровати цифровой фотоаппарат, место которого было в ящике стола, а никак не на постели. Обнаруженное на карте памяти было откровенным подтверждением самых худших опасений: интимные, эротические и кое-где порнографические фотографии с изображением тел Уэллеслея и его любовницы, даже смотреть было гадко. Таких подробностей о физиологии сестры Джонни знать совершенно не желал. Правда, ее лица не было видно, но фигура была более чем похожа, да и место съемок только доказывало обвинения Роны - спальня Паркера, а датой - тот день, когда Хоукай прислала смс, Джонни нашел то забытое сообщение еще во время разговора, до того, как разбил мобильный:

- сообщала сестра.
Итак, окончательно уверившись в том, что другого объяснения всему этому быть не могло, Джонни уселся в гостиной, общаясь только с найденной бутылкой водки и накручивая без того натянутые нервы до предела.
- Здравствуй, Лиза, - обратился он к невидимой сестре, только услышав скрежет в замочной скважине, - проходи и сядь. Я буду задавать вопросы. Ничего, кроме ответов слышать не желаю, - продолжил он угрожающе спокойным голосом, и, как только Хоукай присела напротив, приступил к допросу. - Ты - беременна?
- Нет! - воскликнула девушка, с таким отчаянием глядя в глаза брату, что он поверил.
"Одной проблемой меньше."
- Ты говорила Шону о своих подозрениях на беременность и потом о том, что это не подтвердилось?
- Я не говорила, черт, Джонни, да не говорила же, потому что...
- А-та-та! - Упреждающе вкинулся недоливанец. - Я же говорил - только ответы. До объяснений мы еще дойдем.
Биатлонистка поникла. В ее сознании, кроме сочувствия брату, кроме желания прояснить недоразумение, начала разгораться обида на несправедливые обвинения, на то, что Джонни даже выслушать ее не желает, да и вообще, как он мог предположить, что она, такая справедливая, добрая, любящая, способна на подобное? - этого девушка понять не могла.
- Где он сейчас, знаешь? - безэмоционально продолжал полукровка, едва сдерживая кипящую злость. Дома у Шона никто не отвечал, а немногочисленные общие знакомые разводили руками, то ли не зная куда запропастился драгдиллер, то ли не желая делиться с Паркером этой информацией. Впрочем был один человек, который наверняка знал об этом все: редактор светской хроники местного журнала. Вот только обращаться к Трою Джону хотелось меньше всего.
- Он вроде говорил, что в Сакру собирался, - вздохнула Лиза и, не выдержав, вскочила, сжимая руки, - Джонни! Да не спала я с ним! Вот чем хочешь поклянусь! Как ты вообще подумать мог...
Паркер вскинул на девушку тяжелый взгляд и тихо ответил:
- Значит, не спала? Дай слово, Лиза...
- Даю слово! Блин, братик!
- Шлюха, - умиленно улыбнулся Джонни, разглядывая сестру, - и, мало того, что шлюха, это-то простительно, большинство такие же, так еще и лгунья.
Хоукай смотрела на брата расширенными от обиды и удивления глазами, а Паркер, швырнув на диван фотоаппарат, взял нераспакованную сумку и направился к выходу.
- Будешь уезжать, ключи оставишь Роне. Счастливой жизни, детка, - обернувшись на пороге прибавил Джон и, выйдя из дома, тяжело вздохнул.
"Может и не стоило так с ней... Она просто поддалась... Черт! Но почему я должен всех понимать?! Про меня вообще думает кто-то?"
Тем же вечером, поручив Роне сдавать свой дом и отсылать прибыль за вычетом комиссионных и налогов на счет матери, Паркер вылетел в Калифорнию.

To Sacra-City>>>